Сергей Гармаш – артист, известный множеством прекрасных ролей. В его послужном списке – Лопахин в «Вишневом саде» Чехова, старший брат в спектакле «Карамазовы и ад» по мотивам позднего Достоевского, Альфонс в «Трех товарищах» Ремарка и много других, не менее заметных. Обладатель множества призов, в числе которых «Ника», «Золотой Овен», «Золотой Орел», «Герой нашего времени», Сергей Гармаш снялся почти в двухстах кинофильмах.

Сегодня Гармаш – один из ведущих актеров театра «Современник». Его время расписано по минутам, и если он не занят на сцене или на съемках – то увлеченно читает сценарии, пытаясь найти не просто роль, а настоящую Роль с большой буквы, которая обязательно останется в памяти зрителей.

В интервью нашему журналу Сергей Гармаш рассказал о роли случая в жизни, везении, актерстве как профессии, Голливуде и социальных сетях.

Виталий: Вы обычно производите впечатление сурового, жесткого, серьезного человека – вы действительно такой?

Нет, в жизни я не такой – я нормальный, веселый. Я думаю, что такое впечатление – атавизм каких-то моих ролей.

В.: Роли влияют на вас или вы сами влияете на роли? И что привносите в характеры своих персонажей от себя лично?

Ну, без этого и быть не может. Формула Станиславского «Я в предлагаемых обстоятельствах» – это именно я. То есть – конечно, привношу. Но чтобы роль «ела» меня – ну уж нет, это чревато.

Л: Я бы сказала, что даже отрицательные персонажи в вашем исполнении вызывают симпатию.

На самом деле и отрицательных персонажей я очень люблю. Есть еще одна формула Станиславского – что артист всегда адвокат своей роли, потому что в противном случае зритель ему просто не поверит.

Л.: А какие роли интересней играть – положительные или отрицательные?

Интересно играть любую хорошую роль – где есть характер, история, какие-то события. Иногда бывает 30 съемочных дней подряд, а роли там как таковой нет. А может быть всего два дня – и она есть.

В.: Ваше решение стать актером было осознанным или к этому привела череда случайных событий?

Абсолютно неосознанным – я бы сказал, все получилось совершенно случайно. Мама отвезла мои документы в театральное училище, когда я сдуру брякнул ей, листая справочник: «Вот сюда бы я поступил». Просто на уровне реплики, даже не в шутку, но ей это как-то запало в голову.

Я хотел поступать в мореходку. И когда отец привез меня в театральное – мне было смешно и лишь одна мысль крутилась в голове: «Неужели, если я поступлю, я наконец смогу жить самостоятельной жизнью?» Так и произошло, и в 15 лет все, что должно было случиться с подростком – то и случилось: и алкоголь, и курение, и отсутствие всякого родительского контроля. Но тогда же начались и многие положительные вещи – пришлось научиться обращаться с деньгами, обслуживать себя. Я помню, тогда были модны брюки-клеш, которые надо было уметь самому погладить – и рубашку постирать и погладить, и приготовить себе поесть. Вот такая хорошая сторона самостоятельности.

В.: Вы не думали, как бы сложилась ваша судьба, если бы вы все-таки попали в мореходку? И были ли моменты, когда вы сожалели, что жизнь не пошла в том направлении?

Я занимался парусным спортом, и был момент, когда я уже окончил театральное училище и мы настолько хорошо выступили на соревнованиях, что мне сразу предложили поступать в севастопольскую спортроту. Я немедленно побежал и написал заявление, что я ухожу из театра. Но мама упросила его забрать, хотя для меня спортрота была предложением моей мечты. Но потом, после армии, я как-то перезагрузился, захотел учиться дальше, поехал и поступил в школу-студию МХАТа.

Л.: Я внимательно читала вашу биографию и заметила, что его величество случай в вашей жизни, похоже, играет очень большую роль. Вы сами верите в судьбу?

Я не знаю, что такое судьба – это слишком сложно.

Л.: Считаете ли вы, что если что-то предначертано – то так и будет?

А что предначертано – кто его знает. Для меня это очень трудный вопрос. Безусловно, случай и везение в нашей профессии невероятно важны – от других она отличается моментом субъективизма, который может решить всю твою судьбу и возвысить тебя – или скинуть вниз. Я считаю, я очень везучий человек, и я об этом не забываю и не устаю благодарить бога за это – нас, артистов, такое множество, что удача могла улыбнуться любому. В этой професcии рулетка крутится очень быстро, так что да, в определенном смысле мне повезло.

В.: Актерство – тяжелый труд? Своим детям вы бы посоветовали пойти по вашим стопам?

Я не то что не посоветовал бы. Мне когда дочь об этом впервые заикнулась, я повез ее в ресторан, налил вина и три часа уговаривал, чтобы она этого не делала.

Л.: Сейчас у вас подрастает сын – его вы тоже будете отговаривать?

Не знаю. Он меня пугает – у него большие актерские способности. Без всякого кокетства могу сказать, что эта профессия очень многим людям сломала жизнь. Причины совершенно разные, и суть даже не в каких-то интригах, присущих актерству. Просто кому-то ты понравился, и вот ты уже на всех афишах – и как тяжело, когда после такого взлета замолкает телефон…

В.: Когда вы формировались как актер, у вас были примеры для подражания – кто-то служил для вас ориентиром?

Они и до сих пор есть. Студентами мы с первых дней были задействованы в массовке в художественном театре, а там в это время играли Евстигнеев, Cмоктуновский, Калягин, Ефремов, Вертинская и многие другие великие артисты того времени. И наблюдать за их игрой было не просто удовольствием, но и крайне полезным занятием. Ну а потом, я с самого детства любил ходить в кино – до того момента, пока не рухнул прокат. И смотрели мы на игру не только наших актеров, но и зарубежных.

В.: А кого из зарубежных артистов вы можете особо выделить ?

Всех, кто окончил школу Михаила Чехова – то есть всех топовых артистов, от Марлона Брандо и Мэрилин Монро до Джонни Деппа и Брэда Питта. Это школа Ли Страсберга, основанная Михаилом Чеховым. Американцы испытывают какой-то особый пиетет к этому имени, несмотря на то, что в названии школы оно сейчас не фигурирует, хотя Страсберг и был учеником Чехова. Я помню, с каким придыханием и со слезами на глазах Мэрил Стрип на вручении премии Станиславского восклицала: «Я сегодня вот этими ногами ходила по сцене МХАТа!»

В.: То есть они действительно уважают нашу классическую школу театра?

Не то слово – они преклоняются перед ней. Михаил Чехов был артистом Станиславского – просто рано уехал за рубеж и создал свою методику обучения актерскому мастерству, известную сейчас во всем мире.

В.: Значит, можно сказать, что у истоков Голливуда лежит наша школа?

Да, абсолютно так и есть. Представьте себе: Мэрил Cтрип держит в руках премию и говорит: «За что мне это, господи – была бы я какая нибудь Стрипова!»

Л.: Я где-то читала, что после премьеры «Вишневого сада» сам Аль Пачино, который сейчас возглавляет школу Страсберга, подошел к вам и пожал руку?

Да, было такое. Подошел, поцеловал Марину Неелову и Галину Волчек и, пожав мне руку, сказал: «Браво, Лопахин».

В.: Вы упомянули, что система кинопроката в нашей стране рухнула. Только сейчас мы начинаем восстанавливаться и именно в этом проигрываем Голливуду. Что, по-вашему, должно измениться? Почему мы не можем создавать фильмы, которые покорили бы весь мир?

Отчасти, конечно, виноваты и мы сами. Когда рухнул прокат и появились носители кинофильмов и видео – люди перестали ходить в кино. Но ведь в других странах зритель из кинотеатров не ушел! Индустриально они, конечно, вооружены лучше, у них другие бюджеты и они их оправдывают… Но вдруг появляется такой продукт, как «Движение вверх» – и собирает больше, чем собрали «Пираты Карибского моря» на всей территории России. Значит, можем – просто нужно правильно понять, что будет хорошо восприниматься зрителем.

В.: Мне кажется, что наши режиссеры и прокатчики, в отличие от голливудских, никогда не расcматривают в качестве рынка весь мир –фильмы делаются для России. Ну, может быть, кроме Тимура Бекмамбетова, который очень успешно поработал в Голливуде.

Да, но мы и не замахиваемся на такие вещи, которые найдут спрос в Америке. Для них фильм должен быть блокбастером, а Шукшина нашего они смотреть не станут. Но каждый год на фестивали класса A, будь то Канны, Венеция или Москва, какой-то из наших фильмов обязательно попадает. Картины наши туда едут и получают премии и призы. В прошлом году Звягинцев, в позапрошлом Кончаловский. Художественно мы от  Запада не отстаем, а вот индустриально – да.

Л.: Ну сейчас в плане технологий мы тоже нагоняем – чего стоит фильм «Напарник», где персонаж мальчика был полностью создан на компьютере.

К сожалению, не получилось снять, что хотелось – компьютерный ребенок не совсем получился. Или, я бы так сказал – не получился обаятельным. Все-таки это стоит больших денег.

Л.: А вы лично с технологиями на «вы» или на «ты»? Есть ли у вас аккаунты в социальных сетях?

Я не знаю, что такое социальные сети. Для меня это пустая трата времени. Мне и так некогда смотреть и читать все, что я хочу. Например, ну что такое Инстаграм – это же то же самое, что «Коля и Петя были здесь»… Я, конечно, пользуюсь и ватсапом, и вайбером, но это только для связи. В жизни так много всего интересного – и театр, и кино, и книги, – и времени на это остро не хватает, даже если не тратить его еще и на виртуальную реальность.

В.: Что вы обязательно советуете прочитать?

Обязательно почитайте Алексея Иванова – «Географ глобус пропил», «Сердце Пармы», «Золото бунта». Вот у него недавно появилась книга, которая называется «Ненастье» – такой настоящий мужской роман, чистое мясо. Я бы сказал, очень в традициях русской литературы этот писатель. Первые четыре предложения – и все, вы схвачены за горло. Еще я бы посоветовал Анну Козлову, которую сам сейчас для себя открываю, и ее «F 20», Александра Барико, который написал «Юную невесту» и создает романы в минималистичном стиле.

Л.: Как вы предпочитаете отдыхать?

Ничего не делать, смотреть кино. Американские сериалы – среди них есть совершенно замечательные серьезные и длинные саги. Как можно, например, не посмотреть «Родину» или «Игру престолов» – настоящую сказку для взрослых с потрясающей игрой актеров? Я с нетерпением жду выхода новых эпизодов «Молодого папы» – это сериал с приколами и шутками, но в то же время он содержит серьезный месседж, невероятно трудную драматическую историю о том, что такое сегодня вера и благотворительность. Я для себя артиста Джуда Лоу открыл после «Молодого папы». Я и не представлял, что он такого высокого уровня актер.

Л.: А как вы вообще относитесь к критике?

Хорошо. Вы знаете, я особенно за этим не слежу, но к критике непрофессиональной, когда мои друзья и семья говорят: «Вот тут ты сыграл неправильно», я отношусь хорошо, и к такому нужно прислушиваться. С профессиональными критиками у меня нет каких-то взаимоотношений. Мне очень нравится, как на эту тему высказывалась моя художественная руководительница: «Мне хочется над всей этой критикой написать лозунг: «Любите ли вы театр так, как не люблю его я?».

В.: Театр и кино – это совершенно разные планеты. Что для вас что?

Это абсолютно разные виды искусства. Тут даже есть какой-то психологический момент, скажем, если бы кто-то взял и попытался с научной точки зрения препарировать актерское мастерство и его применение в театре и в кино. В театре подготовка к спектаклю начинается с читки и обсуждения за столом – так называемый «застольный период». Мы можем репетировать одну сцену из спектакля, которая длится четыре минуты, хоть неделю, хоть даже месяц. В кино та же самая сцена должна быть снята в одну 12-часовую смену, хоть ты лопни, с первого или с десятого дубля. Вот и думаешь: если в кино получается сразу, почему нельзя так же сделать и спектакль: раз-два – и готово! В этом и есть загадка, потому что, когда едешь на съемку или в театр, вся твоя психофизика, все твои мозги работают как-то по-другому, импульс совершенно иной. Это очень разные виды исcкуства, и у меня нет такого, как у некоторых артистов: «Я не хочу кино, мне нравится театр», или наоборот. Лично мне по душе и то и другое, и я рад, что могу заниматься и тем, и этим и получать удовольствие.

В.: Как вы считаете, что такое слава в жизни человека и как она влияет на него?

Я вообще не люблю это слово и сам категорически его не применяю. Когда незнакомые люди на улице тебя узнают и здороваются – это замечательно, но что с ней делать, с этой славой? Допустим, кто-то со стороны говорит: «Она (слава) у тебя есть» – ну и что дальше? Она штука опасная, на самом деле. Если поверить, что слава – это некий знак, который принадлежит тебе по праву, многим сносит крышу и они теряют ориентиры. Для меня, например, дико, когда я слышу от молодой артистки: «Мой талант для меня очень важен». Сказать в отношении себя «мой талант» для меня – конец карьеры. Раз уж твой талант до такой степени велик, что ты можешь это произносить, тогда уже надо садиться и начинать писать мемуары.

Мы очень сильно замарали такие слова, как «гений» или «талант». Пушкин, Моцарт – да, это гении, а артисты просто проживают на экране определенный кусок жизни – для кого- то они остаются в воспоминаниях, в эмоциональной памяти, но никак не становятся учителями или просветителями. Я помню, на похоронах Ролана Быкова Армен Медведев сказал замечательные слова: «Мы так часто пользуем слово «великий», но строй великих – совсем невелик» . Были великие артисты – Быков, Ефремов, Янковский, Ступка, которых уже нет с нами.

Л.: А кого бы вы выделили из молодого поколения артистов? У кого из них есть шансы стать великими?

Идущие за нашим поколением артисты – это Володя Вдовиченко, Лядова, Пересильд. Саша Петров – смелый, отчаянный, Шпица еще себя покажет. Они есть, и их немало. Другое дело, что когда мы сейчас смотрим курсы ГИТИСа или школы-студии МХАТа, которые приходят к нам в театр, бывают моменты, когда я расстраиваюсь. Потому что вижу, что они учатся по-другому, и одна из причин этого – сидение в соцсетях и недостаток чтения литературы. Но трудно взять и бросить в этих ребят камень. Им нужно как-то крутиться и зарабатывать – нам же в свое время сниматься параллельно с учебой категорически запрещали. Мой первый фильм был уже после четвертого курса… но тогда это была другая страна. В общем, это вопрос не только актерского мастерства.

Л.: Над чем вы сейчас работаете?

С прошлого июня я занимаюсь тем, что читаю сценарии, которые мне присылают. Сейчас как раз заканчиваю очередной – и, думаю, скорее всего откажусь.

You are a member and a sponsor of the organisation “Limassol palette”. For what purpose was it created? How does it function?
What is your role in it?
Limassol 20 artists came together to create a society “Limassol palette” for their exhibitions.

For the solo exhibition, you must present at least fifteen works. Not every artist can afford a solo exhibition and, through this association, they can carry their art to the people.

I am a face and the sponsor of the “Limassol palette”, which is a very honourable position for me.

What are your creative plans for the future and are they connected with the island of Aphrodite?

Of course they are associated. I am planning to organize a personal exhibition and I hope I will succeed.

Good luck to you in organising your project and success!